Со всех концов земли четыре ветра схлестнулись над океаном.
Величественный столп, увлекая за собой все живое, огромным исполином возвысился до небес над бескрайними водными просторами.
«Мы летим, летим», - шумело все в водной стихии, увлекаемое в небесную ввысь, к звездам. «Летим! И нет ничего, что было бы выше нас, разве только – небо!» - гудел столп.
Но ветры вдруг успокоились, притихли, и блистающими мириадами серебристости, столп рассыпался на миллионы брызг.
Океан, как огромный сосуд, наполненный судьбами, успокоился. Только пенистая поверхность говорила о том, что что-то произошло…
Вы когда-нибудь обращали внимание на перелески?
Огромное поле цветов, окруженное лесом, а посередине поля – маленькое дерево, немного искривленное ударами ветров, одиноко стоит на пути жизненных испытаний.
Однажды маленьким кедровым орешком, увлеченным полетом, улетело далеко от братьев и так и осталось посреди поля. Как трудно быть в одиночестве. И не потому, что тоскливо. Там в лесу – все просто. Братья защищают своими кронами в жару, и в стужу. А здесь, посреди поля, все приходится переносить в одиночку. Сначала маленьким ростком, саженцем испытывать на себе все удары судьбы. А что только она не творит. То стужей ударит, то зноем, то градом пытается сломать слабенькие ветви. А то, налетит промозглым ветром и гнет под самый корень…
Но все глубже корень и крепнет ствол. Это с виду – слабое и беззащитное и гнется под натиском бурных стихий. А присмотришься, и видишь: как сильно и гибко тело дерева, с какой незгибаемой волей противостоит жизненным невзгодам.
И все сильнее и сильнее ветви, и все раскидистее крона… И вот уже маленькие ростки, прикрытые ее телом, пробиваются из под земли, рядом. Скоро, скоро будет новый лес!
И, умудренное, сильное, огромным столпом возвышается над молодой порослью, некогда одинокое дерево.
И никакие ветра уже не в состоянии сломить эти трепетные ростки нового духа и веры, укрытые сенью столпа, наполненного жизненной силой и мудростью.
Тяжелее всего всегда первому. Но, выдержавшие, и получают награду!
Сколько столпов духа и веры, в одиночку борются с жизненными невзгодами, избегая сени леса и теплоты братьев.
Таков и подвиг монашества. Подвиг одиночества и молчания. Страдания и испытания, радости достижения и боли разочарований и сомнений.
Но именно на столпах веры и зиждется вселенная духа и света, добра и любви, мира и радости!
А молодая поросль, взращиваясь, устремляется навстречу новым испытаниям, не боясь одиночества, боли и страданий.
И духовным светом освещается тернистый путь идущих, вселяя надежду и веру!
Комментарий автора: Кем увлечены, как взращиваемся: вопросы терзающие дух наш. Правильно ли идем?
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Да, брат! Сколько их, вот таких - "одиноких столпов"? Бог знает. И, вероятно о таких сказано было Им: "И сказал ему Господь: пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак (Иез.9:4). Не они ли - эти "столпы"?
С Богом!
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
